Мурман-плюс Шахматы

Пиала воды в жаркий день

МАМАДЖАН МУХИТДИНОВ — первый шах­матный мастер Узбекиста­на. Когда он завоевал это звание, его новорожденной дочери в честь такого собы­тия дали имя Мастура.

Мамаджан Мухитдинов — двенадцать лет бессменный председатель шахматной федерации республики.

— Какие заботы есть, ко­го обидели, к другим не идут, ко мне идут. Мухитди­нов-шахматист — так меня знают. Председатель спорт­комитета спросил: «Мухит­динов, как дела?». «Как дела — плачу за несъеденную самсу».

…У нас была спартакиада, четыре группы городов, в одну группу шахматы не включили. Почему не включили — там Андижан, Коканд, там, может быть, бок­са нет, но шахматы есть! «Скажите спасибо, что в три группы включили». «Нет, — я сказал, — не будет вам «спасибо», я докажу, что вы неправы. Вам не докажу — к председателю пойду, там не докажу — я знаю, куда я пойду!». Я доказал.

…Я много езжу в колхо­зы, лекции читаю, сеансы даю. Потом иду в райком, в райисполком, в комитет комсомола: товарищи, поче­му турниры не проводите, народ хочет, народ требу­ет! Мне говорят: «Почему председатель комитета физ­культуры к нам не идет?». А он не идет потому, что этот районный председатель — он пешка, он авторитета совсем не имеет и не хочет иметь, ничего делать не хо­чет, лодырь — вот он кто!

…Но некоторые думают: на полевом стане можно иг­рать, на хирмане, где хло­пок сушат, можно играть, в чайхане можно играть, что еще надо? Это массовость, это другое. А повышать спортивное мастерство? Футболистам нужны спор­тивные сооружения, легко­атлетам нужны спортивные сооружения, а шахматистам не нужны спортивные сооружения? Клуб, библио­тека, методический центр? У меня бывший председа­тель нашего спорткомитета спросил, почему, кроме ме­ня, нет мастеров узбекской национальности. Я сказал: «А что вы сделали, чтобы они были?». И он ничего не сказал.

…Нам нужна в институте физкультуры  шахматная специализация! Один на­чальник спросил: «Зачем? Я сам в шахматы играю, правда, в футбол лучше». Я ему ответил: «Вы не в шах­маты играете, вы на свобод­ное поле фигуры двигаете!».

…Я устал за двенадцать лет, я просил — отпустите, мне говорят «нет». Но ког­да ко мне приходят унылые мысли, я вспоминаю: я ма­ленький был, у нас по база­ру ходил человек с бурдю­ком воды и пиалой, было жарко, — он давал пить всем, бесплатно, чтобы де­лать добро. Я себе говорю: я должен быть, как он.

Мамаджан Мухитдинов — кандидат исторических наук, его диссертация называется «История шахматной куль­туры в Узбекистане». Защи­та была событием в куль­турной жизни Ташкента, на ней присутствовали физи­ки, химики, биологи — ака­демики, научные светила.

Древний индийский «чатуранг» быстро при­шел в Среднюю Азию, как «шатранг», «шатрандж». Уже средневековые хроники упо­минают звание «алия», при­мерно соответствующее ны­нешнему гроссмейстеру, до нас дошли сложные и изящ­ные партии тех времен мансубы» (задачи). «Два любителя шахмат, умением редки, положив меж собой черно-белые клетки, сели чинно напротив, увлекшись игрою и фигуры расставив по кружному строю»» — это начало поэмы Алишера Навои «Рассказ о больших шахматах».

Диссертация охватывает период от зари шахмат до нынешних времен. И когда я спросил автора, что было самым волнующим в его долгой архивной работе, он сказал: чтение шахматных разделов в наших журналах двадцатых годов нынешнего века — какой трудный период переживала наша страна, a шахматы были ей нужны. Как волнует этот момент и говорит о силе нашего государства!..

История же узбекских шахмат — звено истории на­рода, поскольку сама игра глубоко народна.

– Чайхана — первый шахматный клуб. Сидят, пьют чай, думают. Я ма­ленький был, мимо чайханы в школу ходил, там аксака­лы фигурки передвигают. Я день, два, три смотрел, по­том понял, одного не понял, почему короля не берут.

…Когда я недавно сеанс давал, ко мне седой старик, аксакал, подошел, сказал: «Я тебя. Мамаджан, вот таким небольшим ребенком знал, наверное, меня не пом­нишь». Я, конечно, его пом­ню, имя только не помню, а прозвище ему «Усто» — значит мастер, в каком ремесле, не помню. Это та­кой старый шахматист, азартный. Есть у Наводи труд «Собрание избранных», там упоминаются и цитируются все знаменитые поэты и ученые его времени, и вот я вам прочту об Амире Муртазе, он был ученый и музы­кант: «Он так увлекается шахматами, что если ему по­падается какой-нибудь парт­нер, то никак не может из­бавиться от него, и поэтому все игроки бегут от него. Известно, что если он встре­тит двух игроков, то с од­ним он играет, другого же крепко держит за подол, с тем чтобы хоть «тот остал­ся, если тот убежит». Наш Усто тоже такой — за подол держит.

Мамаджан Мухитдинов — невероятно занятый человек Он пишет о шахматах во всех газетах и журналах республики, сотрудничает на радио и телевидении. Он был диспетчером станции Ташкент, когда стал высту­пать в печати, и увлекся историей, потому что стре­мился писать все интерес­нее и глубже.

Мамаджан Мухитдинов не­давно оппонировал диплом в университете. Диплом был о шахматной печати Узбеки­стана. Ему было неудобно выступать: дипломник цити­ровал его на каждой стра­нице, а библиография почти целиком состояла из его ра­бот.

— Выйду из дома, мне в институт надо идти, на радио надо идти, в редакцию надо идти, в федерацию надо ид­ти, черт возьми, я сам не знаю, куда, мне надо идти!

…Шесть книг моих издано, три выходят, пять перевел. «Белые и черные», Котова роман,  перевел,    недавно «Шахматную новеллу» Цвей­га — замечательное психо­логическое произведение — перевел. Мне мой редактор сказал: как ты все успеваешь и куда гонорары деваешь?». Я сказал: «Там пол­ка есть, туда кладу». Я рас­сердился — из-за денег я, что ли? Я спросил: «Ты что вечером делаешь, телевизор смотришь? Я работаю. Ты три страницы сделаешь в сутки, я — три печатных листа».

…На радио просят, на те­левидении просят, честное слово, обижаются. Я малень­кий был, у нас на базаре лезгины-ювелиры сидели, це­лый ряд. Я заметил — к од­ному большая очередь, к другому никого народу нет. Наверное, очередь все-таки к тому, который лучше мастер?

…Это шахматная, конеч­но, тренировка. Как шахма­тист работает над партией? Пятнадцать часов в день иногда работает.

…Потом — у нас большая была семья, бедная семья, семь человек детей, я стар­ший. Мама стирает, воды нет в арыке, арык пересох, за километр надо ходить по воду, в горы, десять ведер, сто ведер…

…Тяжелая была жизнь, детям своим надо иногда рассказывать, какая была жизнь: часто не надо, иног­да. Лучше пример показы­вать. Я пол подметаю — де­ти смотрят, я плов готовлю — дети смотрят.

…С детьми надо так: доч­ка в прошлом году в инсти­тут не попала, в этом будет поступать. Мои связи? Нет. Нет, я сказал, нет.

..У меня, когда я работаю, когда пишу, когда анализи­рую, на столе разложено, на стульях, на полу разложе­но. Моя жена говорит: «Шах­маты — твоя жена, работа— твоя жена!».

…Я иногда боюсь за свою голову — она кипит, как ко­тел, что с ней будет? Но не­работающий орган атрофи­руется, и человек рожден действовать, и мы даже не знаем полных возможностей нашего организма. Значит, мне не надо бояться за свою голову.

Я думаю, кто я по ос­новной специально­сти? По образованию — же­лезнодорожник, теперь — историк, я — шахматист, я — шахматный тренер, я — журналист, я — лектор. Кто я?

– Вы просветитель, Мамаджан-ака. Есть такое хо­рошее слово — просвети­тель.

Засиял, замельтешил ру­ками, глаза — черные быст­рые жуки:

…Просветитель — это мудрец, неторопливый, се­дая борода до пояса, а я дерусь, я скандалю… Хотя, что мы знаем о просветите­лях в их личной и общест­венной жизни? Может быть, им тоже надо было энер­гично бороться и воевать за идеи, за взгляды? Творить добро активно?  Просветитель — правда, хорошее слово.

перепечатка газета “64” №48 за 1972 год

Встречались ли Вам похожие люди? Напишите в комментариях.